Наутро сказалась девушка больной, даже с кровати не встала, а как разошлись домашние по своим делам, улучила минуту и сбежала со двора. Не важно, что уже мороз на улице, не важно, что одеться толком не успела, главное скорее добежать до одинокой избушки, на краю деревни. Закутавшись в серую шаль, на крыльце того домика стояла старушка, словно только ее и поджидала. Люди не ходили сюда просто так, для того чтобы за чашкой душистого чая посплетничать с соседкой. Приходили все больше под вечер с подарочком и со слезной просьбой. Взмолилась и Лия о своей беде.

– Что ж – прошамкала бабка – один раз я тебя уже предупредила, теперь останавливать не стану! Хорошо ли подумала, о чем просишь?

Девушка только кивнуть и смогла. От страха даже ноги не держали. Долго ворожила бабка, травы в воду горячую кидала, слова непонятные нашептывала и все время камешки чудные в руках перебирала. Потом снова тот же вопрос задала:

– Он сегодня совсем далеко ушел. Хорошо ли, девка, подумала?

И снова та кивнула в ответ, а еще через час вышла из избушки с соломенной куклой в трясущихся руках. Где бы ни был ее любимый Тарас, а все равно он к ней вернуться должен, обещание исполнить, и не важно, что определила им старая ведьма всего три дня. «А потом уж тебе самой выбирать придется, да только будет ли у тебя выбор?!…». Непонятные слова еще звучали в ушах, но молодость непривычна наперёд заглядывать, ей бы всё и сейчас.

В тот же вечер, затеплила Лия лучинку, села у окна с прялкой, да только больше веретено роняла, чем пряла, больше думала о чем-то, чем за нитью смотрела. Не увидела она, мелькнувшую тень во дворе , не сразу услышала тихого стука в оконную раму, а услышав, сорвалась с места, как есть выскочила на мороз и тут же обхватили ее руки сильные, увлекли, закружили в объятьях а голос любимый, только и повторял ее имя.

Наутро случился в деревне переполох – Тарас вернулся, да не с пустыми руками, а с обещанными дарами. Новость передавалась из уст в уста: говорили, что вернулся он краше прежнего, возмужавшим, широкоплечим, только бледным совсем, и не разговорчивым, но то ведь не беда. В тот день мало кто его видел, зато все знали, что уже праздничные столы готовятся, что совсем скоро ждет деревню еще одна свадьба в этом году. Дождалась-таки невеста своего счастья! Всюду теперь вместе появлялись жених с невестой, словно ни на минутку больше расстаться не могли. Лия то улыбалась, то принималась плакать, становилась такой же белой, как будущий супруг, а в руках прятала маленькую соломенную куколку, которая неудержимо крошилась и все больше рассыпалась. Тарас задумчиво смотрел на нее своими серыми глазами, которые теперь вдруг стали казаться слишком темными, и ни ей, ни никому другому, о своих походах рассказать не хотел.

В третий день собралась вся деревня на веселье. Небо в ту пору тучами затянуло, стемнело вдруг рано, а в большом доме кузнеца печи жарко натоплены, столы от кушаний ломятся, мед рекой льется. Свечи кругом горят, пляшут веселые люди, пляшут вслед за ними тени по стенам. Сидит невеста-красавица в золотом венце, горят самоцветы в черных волосах, а она головы поднять не может. Взглянула ли она хоть раз на кого? Сказала ли хоть словечко? Ни кровинки в лице, только глаза сверкают. Перстни печатные ее пальцы словно огнем обжигают, пояс, с шитьем богатым, холодом пробирает, от сапожек шелковых ноги отнимаются. Уж как не хотела она наряжаться из дареного сундука – узнала в нем ночные весточки, да только кто ж ее послушал. Жених сидел, словно снег белый, сжимал холодной рукою руку своей невесты.

– Теперь уж не расстаться нам. Теперь всегда вместе…

– Вместе… – отвечала.

А кукла соломенная сегодня совсем искрошилась, рассыпалась.

Шумно, весело в избе, а на дворе все звезды погасли, небо тучами закрылось. Словно в сотни труб завывает ветер, стонет, скрипит, стучится в окна и двери. Венчальную песню молодым сочиняет. Кланялись ему деревья до земли, собаки попрятались, кто куда, поджали хвосты, не решаясь даже голос подать. Взлетают с сугробов снежные вихри, кружат, не падают, сплели воедино небо и землю. Не поймешь теперь, как различить?

Чуден наш мир. Где-то ночь к середине приближается, а где-то уже солнце просыпается. Кто-то на свадебном пиру гуляет, а кто-то погребальный костер ладит. Стоят друзья возле того костра, шапки мнут, со своим товарищем прощаются. Много чего они за год вместе повидали, многие земли исходили. Поровну делили добро, в тех походах добытое, но случалось за добро это кому-то кровью своей платить. В этот раз расплатиться выпал черед их молодому, сероглазому товарищу. Хороши всегда были его песни, теперь они ему прощальную споют. Как и полагалось, три дня соблюдали они правила, чтоб душа все земные дела успела закончить, теперь пришло время совсем его отпустить…

К полуночи объявился перед гостями большой сундук. Каждому досталась из того сундука вещь памятная, дорогая, каждый выбрал себе подарок по сердцу. Пуще прежнего разгорелось веселье, громче зазвучали здравницы за молодоженов. Никто не заметил, как поутих ветер, допев свой обряд, как пробился месяц сквозь тьму, заглянул в приоткрытые ставни, скользнул по безжизненным лицам молодых, засветился светом серебряным. Одна лишь бабка смотрела, как вороной конь роет копытом снег у крыльца, как сажает добрый молодец на него свою жену, сам рядом садится. Ох, не годятся легкие одежды для зимней прогулки, да только те двое о шубах видно не заботились, укутала их снежная пурга, навсегда скрыла от глаз людских.

***

– Бабушка, бабушка, а потом что с ними стало?

Задумавшаяся было старушка, лукаво улыбнулась:

– А ничего ни стало. Поутру хватились люди – а нет молодых, словно и не было никогда. Много слухов ходило, одно только точно, что уж с тех пор возлюбленные навсегда вместе остались.

Маленькая внучка счастливо заулыбалась щербатым ртом. Потрепала ее бабуля по русым волосам. Пусть пока для девочки в этой сказке видится счастливый конец. Подрастет, может еще и попросит напомнить. Гораздо внимательнее посмотрела рассказчица на старшенького своего внука. Ему, конечно, не пристало верить бабкиным сказкам, но и он о чем-то крепко задумался, помешивая угли в догорающем костерке. Быстро время пролетело за разговорами, уже скоро совсем темно станет.

– Бабуль, а деревенские с тех подарков богатыми стали?

– Нет, милая. Они им только раздоры и принесли. От вещей, что из чужих рук, чужими руками добыты, много корысти не бывает, и радости они не приносят. Счастье надо самому ковать в собственной кузнице, а не гнаться за далекими красивыми огнями, тогда и себя сбережёшь и любимых своих не сгубишь.

Огонек на полянке совсем ослаб, уже не мог отогнать вечернюю прохладу от трех людей сидящих вокруг него. Бабушка первая стала подниматься, оперлась на протянутую руку юноши, заворчала беззлобно:

– Совсем заболтали меня бездельники. Мать наверно уж волнуется. Ты костерок-то лучше гаси, а ты, внученька, фонарик свой зажигай, свети мне старой на дорогу. В другой раз сюда придем, я вас еще какой-нибудь сказкой побалую.